«Горький рис»: буги-вуги и свобода выражения женственности

Не так давно в статье, посвященной фильму «И Бог создал женщину», мы уже говорили о том, что для обогащения кинематографического языка, для свободы выражения женственности и сексуальности «новой женщины» режиссеры часто используют танец.

Сегодня мы коснемся проблематики послевоеннго итальянского кинематографа на примере художественного фильма Джузеппе Де Сантиса «Горький рис» (ит. Riso Amaro). Несмотря на то, что картина представляет собою некий гибрид, объединивший в себе итальянский неореализм (течение в послевоенном итальянском кинематографе, сложившееся под влиянием поэтического реализма Марселя Карне и Жана Ренуара и достигшее наибольшего размаха с 1945 по 1955 год.), голливудский шик, блеск и «жвачку», назидательную мораль извечной темы «преступления и наказания», присущую советскому кино, и даже сосуществование традиционной и западной импортированной культуры японского образца, ключом к пониманию главной идеи Де Сантиса становится не знание особенностей вышеупомянутых кинематогорафий. На помощь вновь приходит танцующая женщина, а две танцевальные сцены «Горького риса» становятся ключевыми для сюжета.

При поверхностном рассмотрении «Горький рис» повествует о трагических отношениях четырех человек — двух мужчин и двух женщин, во время периода сбора риса на севере Италии примерно в 1949 году. Однако помимо очевидной мелодраматической линии, картина Де Сантиса содержит описание того, каково было жить в послевоенной Италии сразу после катастрофы, постигшей итальянцев при Муссолини и, как и другие классические неореалистические фильмы, показывает борьбу обычных мужчин и женщин за то, чтобы прокормиться и выжить.

На фоне первых черно-белых кадров бестелесный голос диктора в полудокументальном стиле сообщает зрителю, что рис выращивают в северной части Италии. Каждый май привозят женщин-челноков с юга для работы на рисовых полях, ведь сбор риса сугубо женская работа. Зарплата невелика, но в стране, еще не оправившейся от войны, любая работа приветствуется, и женщины преисполнены благодарности за такую возможность.
Сюжет криминальной драмы полон ответвлений, но в основной своей линии достаточно прост: Франческа (Дорис Даулинг) со своим импозантным женихом Вальтером (Витторио Гассман) пытаются скрыться от полиции после кражи дорогого колье. Они бегут на вокзал, намереваясь влиться в ряды работниц, направляющихся на рисовые плантации. Именно в этот момент герои впервые видят Сильвану (Сильвана Мангано). Сильвана — роковая женщина, которая с первого появления на экране оказывается в центре внимания «Горького риса». Как и героиня Бардо, из упомянутого выше фильма, Сильвана молода, активна и ищет свое счастье, толком не понимая из чего оно должно состоять. Харизматичная восемнадцатилетняя девушка в двух ключевых сценах фильма исполняет «буги-вуги», а толпа зрителей подбадривает каждое ее движение.


Буги-вуги — социальный танец, появившийся в Европе во второй половине 1940-х на основе линди хопа. Знаменитый буги-вуги, столько лет остававшийся «запретным плодом», является одним из самых весёлых и беззаботных танцев. Создатели фильма фокусируются на крупных планах лица и женственной фигуры девушки во время ее нарочито эротического исполнения жизнерадостного танца. Сам по себе «буги» не требует такой экспрессии и сексуальности, но героиня Сильваны расцветает изнутри под музыку, вкладывая в каждое па свою избыточную чувственность. Девушка, что называется «созрела» и ей явно лестны недвусмысленные взгляды. С помощью танца дважды за киноленту Сильвана находит себе партнера в лице Вальтера. Пара гармонична в своей необузданной взаимной энергии, девушка, как хорошо настроенный музыкальный инструмент, очень тонко реагирует на ведение партнера.


Но их танец чем-то напоминает агонию, несущую героев на бешенной скорости в пропасть. Джузеппе Де Сантис осуждает продукты американского капитализма не только за счет чрезмерной сексуализации Сильваны. Трагическая судьба главной пары не случайна, а то, что происходит с ними — происходит не только по драматическим причинам. Традиционная модель патриархального уклада мира оказалась под угрозой заокеанского влияния и художник выносит вердикт двум американизированным, жующим жвачку и танцующим буги-вуги, несчастным любовникам в опустошенной послевоенной Италии.
Помимо прочего, «Горький рис» — это воплощение женского духа товарищества. Работающие женщины черпают силы друг у друга, беря на себя обязательство собрать как можно больше риса и даже работать во время многодневного ливня. Де Сантис сочувственно задерживается на сценах их работы, тяготея к изображениям физических процессов, которые по своей сути кинематографичны. При этом лагерь, в котором живут женщины — оживленное место, полное смеха и танцев. Именно в этой атмосфере товарищества тяжелый труд помогает Франческе обрести совесть и повзрослеть. Сильвана же наоборот под притягательным влиянием Вальтера и мнимой роскоши поддельного ожерелья стремится к легкой жизни, вдали от работы.

Фильм «Горький рис», сочетая моральные и экономические трудности послевоенной Италии, подчеркивает соблазнительную и преобладающую природу капитализма в американском стиле и доносит глубоко антипотребительское послание и мораль, что преступление не окупается, а горькая трагедия — неизбежный урожай человеческой похоти и жадности.